«Комсомольская правда», прим. 1983 год.

ВОЛШЕБСТВО ДОБРОТЫ

Встреча для вас

Что общего между изысканно вежливым крокодилом Геной, простодушным Удавом-философом и добрым Карлсоном, который живёт на крыше? Этих обаятельных героев, как и сотни персонажей из других мультфильмов, озвучил, а точнее, научил говорить Василий Борисович Ливанов. Придумал он и Бременских музыкантов, а потом нарисовал такими, какими мы увидели их на экране.

Начать беседу с этим необычайно разносторонним человеком было трудно: он и актёр, и режиссёр, и художник, и драматург… И всё же первый вопрос о мультфильмах:

– Василий Борисович, как получилось, что вы, будучи уже известным актёром, стали заниматься «мультиками»?

– Всё началось, наверное, со сказок. Я точно не могу сказать, почему я начал их писать. Может быть, просто хотел сделать что-то хорошее для моей маленькой дочки. Во всяком случае сказки стали появляться. Я показал их Самуилу Яковлевичу Маршаку, и они ему понравились. После этого они были опубликованы в газете «Литературная Россия», а в 1975 году вышла моя первая книжка.

Ну, а следующий шаг – моё появление на студии «Мультфильм» – был вполне закономерен. Дело в том, что я – выпускник Московской средней художественной школы, по образованию художник. И так удачно получилось, что обе мои страсти – к сказкам и рисованию – слились в одну и воплотились в мультипликации. У меня написано около 15 сценариев для мультфильмов, четыре из них мне удалось снять самому: «Самый, самый, самый…», «Синяя птица», «По следам Бременских музыкантов». Потом «Фаэтон – сын солнца» и другие. Сейчас начал снимать серию «Великие тайны Вселенной».

– Часто спорят: этот мультфильм – для взрослых, а тот – для детей. Считаете ли вы такое разделение правомерным?

– Я не думаю, что существует какой-то особый язык для детей. С ребёнком надо говорить на равных, как со взрослым.

– Но могут возразить, что маленькому ребёнку рано узнавать о таких вещах, как, например, жестокость или подлость…

– Конечно, всё подряд обрушивать на детей нельзя, но знать, что в мире существуют добро и зло, они должны. И в этом смысле замечательны народные сказки – как одна из основ в воспитании, в формировании представления о мире. А выращивать ребёнка «в вате», создавая ему какую-то искусственную среду, нельзя ни в коем случае. Если фильм в целом оптимистичен, если он вселяет веру в победу добра, то человек и встаёт на сторону этого добра. Когда же показ жестокости является самоцелью, вот тогда это губительно, это калечит детскую психику. В каждом фильме должна соблюдаться гармония, равновесие тёмных и светлых сторон.

– А что думают по этому поводу сами дети? Наверняка они пишут вам много писем.

– Многим детям нравятся приключенческие фильмы с острыми ситуациями и яркими характерами. Конечно же, они всегда рады, когда побеждает положительный герой. Это значит, что дети верят в победу добра.

Я считаю совсем невредным, когда дети плачут над «грустинками» в фильмах. Это развивает детскую душу, будит живые человеческие чувства.

– О чём ещё они пишут?

– О своих мечтах, присылают рисунки, рассказы, спрашивают моё мнение.

– И вы всегда отвечаете на эти письма?

– Конечно. Я просто обязан отвечать, помогать всем, чем могу. Как врач обязан выезжать на вызов, так и я должен отвечать на письма детей.

– Раз уж вы сочиняете сказки, то вам, наверное, легко будет ответить на вопрос: что бы вы сделали, если б стали волшебником?

– Я бы сделал так, чтобы на земле вечно царил мир. Если не будет мира, не будет жизни для моих детей, памяти о моём отце, не будет искусства и вообще ничего не будет. Мир – это моё самое заветное желание.

– Василий Борисович, каких ваших героев вы могли бы назвать самыми любимыми?

– Мне кажется, что все актёры, режиссёры и писатели относятся к своим героям, как к детям. И как можно сказать, кто самый любимый? Любишь всех. У меня есть сказка: «Самый, самый». Она кончается словами: «Потому что тот, кого любят, всегда самый, самый, самый». Вот в этом как раз и есть моё представление о любимом.

– А каких героев вы любите играть – положительных или отрицательных, если уж следовать этому упрощённому делению?

– Мне как актёру больше везло на положительных. Но я считаю, что актёру так же интересно играть и отрицательных героев. Здесь действует закон контраста. Важно только, чтобы у актёра была хорошая литература, на которой и строится всё искусство театра и кино. Литература – это, пожалуй, главное.

– И всё-таки, когда говорят о Ливанове-актёре, прежде всего имеют в виду те роли, которые несут в себе человечность и доброту, начиная с одной из первых ваших ролей в фильме «Слепой музыкант».

– Всё это верно, но дело в том, что нести доброту можно и через отрицательные роли. Если они действительно сильно сыграны, то лучше оттеняют положительного героя. Как свет не существует без тени, которая делает свет ещё ярче.

– Василий Борисович, вам часто приходится давать интервью. На какой вопрос из тех, что обычно спрашивают, вам не хотелось бы отвечать?

– Каждый раз меня ставит в тупик просьба рассказать что-нибудь смешное и забавное из актёрской профессии. Конечно, такие случаи бывают, но преподносить профессию как цепь презабавных эпизодов совершенно неправильно.

Из-за такого вот лёгкого отношения к актёрскому труду часто получаешь от молодёжи письма: напишите, что надо, чтобы стать артистом? Иными словами, дайте срочный рецепт, как стать известным.

– Одна из ваших последних ролей – Шерлок Холмс… Когда вам предложили его сыграть, было ли это для вас неожиданностью?

– Совершенно неожиданно. То есть я никогда не думал об этой роли, хотя Холмс мне ужасно симпатичен, так как образ его связан с моими мальчишескими, детскими представлениями о романтическом герое.

– Кстати, очень часто спрашивают читатели: а будет ли продолжена серия о великом сыщике?

– Дело в том, что через каждые две серии мы обычно думаем, что уже закончили. Но на телевидение приходят буквально мешки писем с просьбой продолжать. И мы вынуждены возвращаться к этому герою. Сейчас, очевидно, снимается последний двухсерийный фильм, в котором Холмс и Ватсон занимаются очередным расследованием, в результате которого сыщик влюбляется и терпит фиаско, а его друг женится. Вот так.

– Вы не пробовали писать сценарии для взрослых фильмов?

– Как раз сейчас работаю над первым таким сценарием. Это будет полнометражный художественный фильм об Алексее Алексеевиче Игнатьеве, генерал-лейтенанте Советской Армии, бывшем русском военном атташе в Париже во время первой мировой войны.

Тема привлекала меня прежде всего своей патриотичностью, гражданским звучанием. Дело в том, что Игнатьев, когда в России произошла революция, был в Париже и остался не у дел. Царское правительство рухнуло, Россия вышла из войны. Волею обстоятельств в его руках оказались 250 миллионов золотом, которые были аккредитованы Россией на военные нужды. Началась борьба за эти деньги. С одной стороны, сотрудники Игнатьева просили эти деньги раздать им. С другой – семья считала, что деньги принадлежат ей. С третьей – белое движение требовало отдать их на борьбу с революцией. Французское правительство приглашало Игнатьева перейти к нему на службу, поскольку он много лет был военным атташе и его хорошо знали. Тем не менее граф Игнатьев до конца остался русским человеком. Он перенёс массу страданий, нищету, покушения и сумел передать деньги Советскому правительству…

– В редакцию «Комсомольской правды» иногда приходят письма от людей, сетующих на то, что у них нет друзей. Что бы вы ответили на эти письма?

– Есть хорошие слова: научись сначала сам быть другом, а тогда их у тебя будет много. Тем, кто сокрушается от одиночества, надо задуматься: а способны ли они сами быть настоящими друзьями? Быть другом трудно, как и делать всякое доброе дело. А добрые дела тем и трудны, что их надо делать хорошо.

– И последний вопрос, что называется, из вечных: каким, по-вашему, должен быть талант?

– Понятие это многогранно. Но я считаю основным то, что талант – это такое качество, которое обязательно лежит в круге человеческой совести. Это обязательно. И чем больше талант, тем мучительнее и масштабнее эта совесть.

Когда же способности человека служат только его узколичным интересам, это можно назвать как угодно – житейской ловкостью, приспособляемостью, но только не талантом. Талант – всегда добрый. Причём не добренький, а именно добрый. А для этого доброта должна быть деятельной.

Беседу вели А. Лопухин, Ю. Филинов